Неточные совпадения
Почитав еще книгу
о евгюбических надписях и возобновив интерес к ним, Алексей Александрович в 11 часов
пошел спать, и когда он, лежа в постели, вспомнил
о событии с женой, оно ему представилось уже совсем не в таком мрачном виде.
По обыкновению,
шел и веселый разговор со множеством воспоминаний,
шел и серьезный разговор обо всем на свете: от тогдашних исторических дел (междоусобная война в Канзасе, предвестница нынешней великой войны Севера с Югом, предвестница еще более великих
событий не в одной Америке, занимала этот маленький кружок: теперь
о политике толкуют все, тогда интересовались ею очень немногие; в числе немногих — Лопухов, Кирсанов, их приятели) до тогдашнего спора
о химических основаниях земледелия по теории Либиха, и
о законах исторического прогресса, без которых не обходился тогда ни один разговор в подобных кружках, и
о великой важности различения реальных желаний, которые ищут и находят себе удовлетворение, от фантастических, которым не находится, да которым и не нужно найти себе удовлетворение, как фальшивой жажде во время горячки, которым, как ей, одно удовлетворение: излечение организма, болезненным состоянием которого они порождаются через искажение реальных желаний, и
о важности этого коренного различения, выставленной тогда антропологическою философиею, и обо всем, тому подобном и не подобном, но родственном.
— Причина очень солидная. Надобно было, чтобы другие видели, в каком вы расстройстве, чтоб известие
о вашем ужасном расстройстве разнеслось для достоверности
события, вас расстроившего. Ведь вы не захотели бы притворяться. Да и невозможно вполне заменить натуру ничем, натура все-таки действует гораздо убедительнее. Теперь три источника достоверности
события: Маша, Мерцалова, Рахель. Мерцалова особенно важный источник, — ведь это уж на всех ваших знакомых. Я был очень рад вашей мысли
послать за нею.
Между прочим, отчасти по его старанию, устроилась и дальнейшая судьба князя: давно уже отличил он, между всеми лицами, которых узнал в последнее время, Евгения Павловича Радомского; он первый
пошел к нему и передал ему все подробности совершившегося
события, какие знал, и
о настоящем положении князя.
Александров
идет в лазарет по длинным, столь давно знакомым рекреационным залам; их полы только что натерты и знакомо пахнут мастикой, желтым воском и крепким, терпким, но все-таки приятным потом полотеров. Никакие внешние впечатления не действуют на Александрова с такой силой и так тесно не соединяются в его памяти с местами и
событиями, как запахи. С нынешнего дня и до конца жизни память
о корпусе и запах мастики останутся для него неразрывными.
— Если бы каждый из нас знал
о замышленном политическом убийстве, то
пошел ли бы он донести, предвидя все последствия, или остался бы дома, ожидая
событий? Тут взгляды могут быть разные. Ответ на вопрос скажет ясно — разойтись нам или оставаться вместе, и уже далеко не на один этот вечер. Позвольте обратиться к вам первому, — обернулся он к хромому.
Ходят еще в народе предания
о славе, роскоши и жестокости грозного царя, поются еще кое-где песни про осуждение на смерть царевича, про нашествия татар на Москву и про покорение Сибири Ермаком Тимофеевичем, которого изображения, вероятно, несходные, можно видеть доселе почти во всех избах сибирских; но в этих преданиях, песнях и рассказах — правда мешается с вымыслом, и они дают действительным
событиям колеблющиеся очертания, показывая их как будто сквозь туман и дозволяя воображению восстановлять по произволу эти неясные образы.
Идут здесь рассказы
о разных чудесных местах и еще более чудесных
событиях.
Но и эти
события были бы, конечно, изложены иначе, если бы автор не руководствовался по преимуществу биографическим интересом и мыслью
о государственном значении Петра для возвышения
славы России, — а захотел бы придать своему труду более широкое значение.
Разбирая этот роман, прежде всего надобно сказать, что дело
идет не
о том, до какой степени справедливо воззрение автора на это великое
событие.
Сконфузив городового, она уехала, а через несколько минут
о событии уже знали на базаре, праздное любопытство было возбуждено, и торговцы, один за другим,
пошли смотреть на почту. Они останавливались посреди улицы, задрав головы рассматривали уставленные цветами окна квартиры почтмейстера и до того надоели Капендюхииу расспросами
о событии, что он рассердился, изругался, вынул записную книжку и, несколько раз облизав карандаш, написал в ней...
Современная буржуазная мысль, выработавшаяся выродившаяся и бесталанная, предвидя великие
события, бороться с коими она не силах,
идет к Востоку, пытается оживить умирающие идеи и учения
о призрачности мира,
о бессмыслии жизни, об анархическом своеволии личности, оправдывающем ее фантазии и капризы, ее жестокость и деспотизм.
Мнения разделялись; но в спорах, самых непримиримых, не было особенной горячности: как будто речь
шла не
о событии, которое еще только может совершиться, а
о факте случившемся, в котором никакие взгляды ничего изменить не могут.
Если же миф есть
событие, то и мыслить его надо сугубо реалистически: иначе сказать, в мифе речь
идет не об отвлеченных понятиях, но
о самих реальностях.
При всех треволнениях, испытанных ею в этот достопамятный день, Елизавета Петровна не забыла
о маркизе де ла Шетарди. Она ежечасно извещала его
о ходе
событий и, когда уже была провозглашена императрицей,
послала спросить его мнения, что ей следует делать с младенцем-императором, свергнутым с престола. С этим вопросом явился к маркизу Герман Лесток.
Рассказывали
о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё
шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
Люди
идут с запада на восток, убивая себе подобных, и
событию этому сопутствуют словà
о славе Франции, низости Англии и т.д.
Они уезжали и не думали
о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и отданной на жертву огню (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем, только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное
событие, которое навсегда останется лучшею
славой русского народа.